Забытый запах парного молока
Почему бурёнка на сельском подворье превратилась из кормилицы в обузу Если бы память детства вместе со звуками и запахами можно было хранить и выставлять в музейных экспозициях, я, не задумываясь, отнёс бы туда те, которые у нынешней компьютерной детворы почти вытравлены из генетической памяти.
Николай Кардашов Лискинский район, Воронежская область …Заревое росистое утро раннего лета. Ласковое прикосновение маминых рук и её тихое, но настойчивое: «Вставай, сынок, пора». Сегодня наш черёд пасти сельское стадо коров, и ещё с вечера было уговорено: помощником к отцу пойду я. На нашем краю репьёвской улицы Восточной дворов под две сотни. Примерно таким же было и стадо бурёнок – ещё не отодвинувшее далеко от себя войну село почитало-величало корову «кормилицей» и «спасительницей». И берегло-лелеяло её вместе с солью, хозяйственным мылом и спичками в качестве стратегического резерва в случае – упаси Бог! – возможного повторного выживания. Пока звонкие «выстрелы» отцовского кнута будили хозяек дальнего конца улицы, заставляя выгонять коров с подворий, я успевал запить ломоть ржаного, с хрусткой коркою, домашнего подового хлеба кружкой ещё тёплого парного молока, только что надоенного и процеженного через марлю мамой. Лучи заспанного, как и я, солнца пока не выпили росу с макушек-кудряшек цветущего бессмертника, чебреца и душицы, и мне приходится закатывать штанины до колен, чтобы они не промокли. Гнали мы с отцом стадо-череду вдоль села «в яры». Там на сочных разнотравных взгорьях бурёнкам раздолье: их аппетитное хрум-хрум-хрум, насыщающее ароматом трав и молоко в коровьем вымени, будет раздаваться до самого полдня, пока мы не направим стадо на водопой к песчаному берегу Потудани. В этих ярах, с расчищенными пастухами криницами и зарослями цветущей черёмухи, я ухватил детской памятью и отцовское иносказательное объяснение понятия «удой», которые позже не раз буду отыскивать в колхозных сводках, готовя газетные публикации. «У коровы молоко – на языке», – говаривал отец, растолковывая мне ненасытность бурёнок, а заодно – и подобающее к ним отношение. И те пастушьи зори детства навсегда втолковали мне: Россия и малая родина должны пахнуть чебрецом, черёмухой и парным молоком. В конце 80-х, разбудив на заре, взял с собою на пастбище «в яры» и обоих своих сыновей. Потом, став взрослыми и объездив почти все лощёные Европы, они и сегодня признаются, что вкуснее парного молока с бабушкиной горбушкой хлеба в мире напитка ещё не изобрели. В середине 70-х мы с женою молодыми специалистами приехали учительствовать в лискинское село Высокое. Выросшие на молоке сельских подворий, и здесь не изменили этому натуральному продукту. На нашей улице Полевой корову не держали разве только одинокие немощные старики. Трёхлитровую банку парного (рубль за литр) брали у соседей, державших корову и телка. Как только корова переставала доиться, нас «прикрепляли» к следующим соседям – так мы сменили на улице 11 адресов. В 90-е коровье стадо стеганули кнутом в разгон ельцинские реформы, утверждавшие, что частный собственник будет эффективнее колхозов. Самый успешный в районе колхоз-миллионер «Высокий» пустили по рукам, чаще – не умелым, но загребущим. Там, где раньше дозволялось пастись хозяйским бурёнкам, появилась колючая проволока нового владельца-частника. Истощилась и цепочка унылых, недокормленных бурёнок, возвращавшихся вечером по улице с пастбища. И в какой-то момент наша Полевая перестала вечером пахнуть парным молоком – сначала десяток, потом шесть и, наконец, четыре бурёнки жадно хватали губами траву на обочине улицы, не докормившись на скудных пастбищах. А два года назад и от последних трёх коров избавилась улица. Внучек, не успевших своим рождением захватить сельское стадо, вожу как в музей, посмотреть на живую корову, одиноко пасущуюся на приколе на вытоптанном пятачке за сельским стадионом. «Время отвратило крестьянина от крестьянства, – с горечью говорит глава Высокого Николай Волков. – Молодым людям корова стала не нужна – им проще купить пакет молока в магазине, не задумываясь о его качестве. Держать корову на селе сделалось дорогим удовольствием». Непомерную нынешнюю дороговизну исконно крестьянского занятия подтверждает и мой высокинский сосед Иван Довбня. В своё время он, закончив зоотехнический факультет СХИ, возглавлял колхозную МТФ и управлялся держать на подворье корову и телка. Сейчас в его хозяйстве – одна лишь коза. Вынужденное «перепрофилирование» на мелкую живность объясняет так: «Не стало летних выпасов и возможности заготовки сена на зиму – как продержать корову? А ей только в зиму нужно 15-17 рулонов сена. Цена одного 2-2,5 тысячи рублей. Не окупаются такие затраты. Так что вопрос не в том, где взять миллион коров, а где взять селу миллион хозяев, желающих отдавать себя работе, от которой «руки-ноги гудят». В семье Недиковых из Петровского на парном коровьем молоке выросло два поколения. Росло бы и третье, да сбил бурёнку лихач на грузовике – кое-как отсудили страховку за животину. Спрашиваю у хозяев, намерены ли снова обзаводиться кормилицей? «А кормить чем? – отвечают вопросом на вопрос. – В колхозные времена, как ни было сложно с кормами, но справлялись. Бывало, по личному письменному распоряжению председателя райисполкома нам глава сельсовета намерял неугодья для заготовки сена. Каждый кустик в лесу обкашивали, клочком сена дорожили. А сейчас? Любая колдобина луговая – частная собственность «инвестора». Нужны ему наши проблемы? Он и сам пустошью брезгует, и мужика с косой туда не пускает. В общем, живём при собаке на сене»… Всезнающая статистика рассказала: сегодня в Лискинском районе на 41718 человек сельского населения, живущего в 22 селах, приходится… 865 (!) коров на сельских подворьях. В Высоком осталась всего 21 бурёнка. На 2380 жителей села. Такой мизерный «частный сегмент» молочной отрасли для Лисок, располагающих самым крупным в области (17 тысяч голов) дойным стадом, возможно, и не актуален. Но так ведь и цена молока – что в магазинах, что на местном рынке – просто для очень крепких нервов! Никак не соотносится она ни с количеством коров в хозяйствах, ни с производимыми объёмами (около 100 тысяч тонн в год – 20 процентов от областного производства). Впрочем, как и во всей Воронежской области, занимающей первые строчки в федеральном рейтинге развития животноводства. И тот факт, что на лискинских прилавках «молочка» имеет адреса российских регионов – Белгород, Курск, Липецк, Брянск – лишь подтверждает её востребованность, которая могла бы быть компенсирована молоком от местных сельских подворий. Только нужно ли это российскому рынку? Источник Газета Коммуна от 11 декабря 2015 года Продолжение темы | Животноводство на подворье – важнейшее условие не только экономической, но и социальной стабильности на селе Не могу быть равнодушным по поводу проблем, поднятых журналистом «Коммуны» Николаем Кардашовым в статье «Забытый запах парного молока». Эта статья вернула меня в те далёкие послевоенные годы, когда мы с дедом (отец погиб на войне) по буграм, оврагам, балкам косой и серпом заготавливали сено для своей кормилицы и спасительницы бурёнки. Сортировали траву, связывая в снопики. Жёлтый донник, полевой вьюнок, житняк, пырей – до отёла, а после омела, когда молоко у коровы на языке – буркун, жёлтую, синюю люцерну, клевер, костёр. Иван Ивлев, в 1980-е годы первый секретарь Георгиу-Дежского (Лискинского) горкома КПСС, секретарь по сельскому хозяйству Воронежского обкома КПСС Всё это складывали в сарае на чердаке или в сторожке, укрытой ржаной соломой. Фуражиром в расходовании кормов в зимний период был только мой дед. Только он с хозяйским подходом и крестьянской мудростью вёл кормовой бюджет. В то время селянин не оставался со своими дворовыми проблемами наедине. Его всегда, в любые урожайные и неурожайные годы, поддерживало правление колхоза, выделяя сенокосы для сельского подворья. Начало сенокосной поры – это был праздник на селе. Женщины и мужчины надевали праздничную одежду. С косами, граблями на тяговых и ручных повозках шли, ехали косить траву на выделенных паях. Крестьянин в то время чувствовал хозяином своей земли, знал, что он никогда не останется в беде, его всегда поддержит колхоз. Такая обстановка, окружающая среда вселяла уверенность, и практически каждая семья содержала одну-две коровы, столько же бычков или тёлок. Кроме того, на подворье имелись овцы и большое количество разной птицы. Особенно сельское подворье стало развиваться в 60-70 годы прошлого века, когда вышло специальное постановление Совета министров СССР «О мерах по поддержке и развитию сельского подворья». Крестьяне стали получать на заработанный рубль по две – три машины (это около 10 тонн) зерна. Особенно заметно росло свиноводство. Держал каждый двор по два - три поросёнка, а отдельные и по десять - пятнадцать. Сало было повседневным продуктом в избыточном количестве в каждом дворе и стоило копейки, причём это было настоящее сало. Сегодняшнее по вкусу совсем не то, хотя и стоит больше 400 рублей за килограмм. Излишки продукции, произведённой на подворье, крестьянин сдавал заготовительной кооперации. За качеством зорко следил Комитет по ценам при Воронежском облисполкоме. Подделка, фальшь в тех условиях был недопустима. Молоко действительно имело запах первозданного, парного. Такую картину на сельских подворьях сломали лихие 90-е годы. С насильной ломкой колхозов и совхозов рухнуло изобилие сельских подворий. Главное, оно лишилось поддержки в обеспечении кормами. Вместо этой помощи были выдвинуты целевые термины «эффективный хозяин», «эффективная корова». Начался массовый забой общественного скота и скота в личных подворьях. Более десяти лет перекупщики скупали в хозяйствах и у населения мясо за бесценок, развозя и продавая по всем городам России втридорога. Сильнее всего в этот трагический период пострадало дойное стадо. Сначала оставляли «эффективных « коров, а потом и их вырезали подчистую. От руководства были отстранены прекрасные руководители-хозяйственники. Многие сами покинули свои посты, потому что не хотели участвовать в этой вакханалии. В СМИ часто проскакивают сокрушительные публикации псевдодемократов, что в период коллективизации было уничтожено много кулаков – мудрых хозяйственников. А период в 90-е годы как назвать? Как целевое уничтожение сельского хозяйства и сельского подворья. А делалось это, опять же, по указанию «из-за бугра», – чтобы открыть дорогу на российский рынок поступлению иностранной продукции в пёстрых упаковках. Сейчас очнулись, опомнились, надо делать импортозамещение, а чем? Новый Министр сельского хозяйства России Александр Ткачёв выдвинул задачу нарастить поголовье дойного стада. Видимо, нехватку настоящего молока уже не скрыть, не заменить всевозможными красочными этикетками. Каждый знает: как бы ни делали акцент переработчики на слово «натуральное», этикетка его не спасает. Попробуйте сделать из такого «натурального» молока сметану, простоквашу, ряженку, творог, сливки – да оно и близко для этого не годится! Вывод напрашивается один: надо активно заниматься возрождением сельских подворий. Конечно, до уровня, который был в 70-80 годы, не дотянуться, но желающих держать корову, да и свиней, и птицу в сёлах немало. Их надо только поддержать. И тут селяне вправе рассчитывать на помощь государства. Кстати, о таких мерах государственной поддержки идёт речь в другой статье «Коммуны», опубликованной в одном из недавних номеров под заголовком «Точка опоры для завтра». Её автор, журналист «Коммуны» Алексей Соловьёв, рассказывает о том, как в Богучарском районе Воронежской области за последние несколько лет вдвое увеличилось поголовье крупного рогатого скота, причём увеличилось в первую очередь в фермерских хозяйствах и на семейных фермах. Здесь очень умно воспользовались такой формой государственной поддержки, как гранты. Давно, ещё с восьмидесятых, ещё с его комсомольских лет, знаю нынешнего главу Администрации Богучарского района Валерия Васильевича Кузнецова и по-прежнему рад за его мудрость и целеустремлённость. Думаю, район в плане животноводства на верном пути, и этот опыт может быть полезен другим. Спасибо «Коммуне» за поднятые проблемы и за подсказку возможных путей её решения. Источник Газета Коммуна от 26 февраля 2016 года | |
|
26.02.2016 в 07:42
1
1284
Новости города и района
| |
Комментарии (1)
| ||
0
