Жизнь и творчество Михаила Александровича Шолохова прочно связаны с воронежским краем. В детстве он учился в Богучарской гимназии. Дружил с местными сверстниками-гимназистами. Один из них, Григорий Подтыкайло, через всю свою жизнь пронёс искреннее чувство юношеского товарищества, и впоследствии много раз встречался с великим одноклассником в Вёшенской.

Есть в личной судьбе родителей писателя и такой примечательный факт. При регистрации их брака в Петровском храме станицы Каргинской поручителем со стороны невесты был «мещанин Воронежской губернии города Острогожского Владимир Шерстюков».

События Первой мировой и Гражданской войн, происходившие на воронежской земле, нашли свое яркое воплощение в эпопее «Тихий Дон», удостоенной в 1965 году Нобелевской премии. Но, пожалуй, самым «воронежским» произведением Шолохова является рассказ «Судьба человека». Главный герой всемирно известной новеллы Андрей Соколов - «природный воронежец». Наряду с бессмертным Василием Тёркиным он воистину является литературным памятником мужеству советского солдата.

Шолохов любил воронежскую землю, и в этом, безусловно, «виноваты» наследственные корни писателя. Его дед, Михаил Михайлович, был женат на дочери богучарского купца 3-й гильдии Василия Тимофеевича Мохова Марии.

Касаясь нынешней публикации известного поэта, земляка Михаила Александровича Шолохова - Александра Голубева, считаем уместным отметить позитивную тенденцию в деятельности руководства Воронежской области по увековечению памяти знаменитых земляков, прославивших своими подвигами, блистательными достижениями в искусстве воронежскую землю. Шолохов – один из них.

Литературная общественность, почитатели творчества классика русской литературы по-прежнему надеются на то, что Андрей Соколов – человек несгибаемой судьбы, обязательно в ближайшем будущем вернется на свою малую родину. Появление памятника солдату (автор – скульптор, лауреат Государственной премии России Иван Дикунов), герою Великой Отечественной войны станет ещё одним знаком благодарности потомков защитникам Отечества, подарившим человечеству мир.

Александр ГОЛУБЕВ, 
поэт, член Союза писателей РФ

С крутой Плешаковской горы Еланская станица — как на ладони. В чистую августовскую пору отчетливо видны на крутояре беленые куреня и хаты, поодаль — двуглавая, с покосившимся крестом церковь, а чуть левее, за бывшей мельницей, у полосы старых сосен — золотистый разлив песков. В летние вечера бродяжит в этом краю медвяный дух чабреца, смешанный с горьковатым настоем полыни, несказанно волнующим душу запахом степи и неуловимым ходом времени, похожим на бесшумный полет облаков по низкому южному небу.

Хутор Плешаковский и Елань — соседи. Разделяют их Дон да небольшая с обеих сторон реки пойма, поросшая ветвистым лозняком, а на правом, плешаковском, берегу, – сизым ракитником и вековыми вербами, за плакучими космами которых, нежно прислонясь к рыжеватым откосам горы, размахнулся во всю ширь изумрудный, в солнечных улыбках одуванчиков, хуторской луг.

Напрягая память, вспоминаю описание сенокоса в «Тихом Доне»: «С Троицы начался луговой покос. С самого утра зацвело займище праздничными бабьими юбками, ярким шитвом завесок, красками платков».

Как известно из романа, Мелеховым досталась «делянка возле Красного Яра». Но, если отбросить художественные условности и попытаться точно определить расположение обозначенного места, то получается, что сенокосный участок Пантелея Прокофьевича Мелехова находился не «возле Красного Яра», а напротив, поскольку глинистый, с красными прожилинами, обрыв глядится в голубое стремя реки с левого берега.

Но тогда возникает вопрос: является ли Плешаковский своего рода прототипом хутора Татарского? Ведь его отдельные приметы довольно четко просматриваются в эпопее. Возьмем, к примеру, такую деталь. Перед началом косьбы «…Пантелей Прокофьевич перекрестился на беленький стручок далекой колокольни». Эта фраза косвенно свидетельствует о том, что именно с плешаковского луга зоркий глаз подростка, будущего автора эпопеи, мог когда-то увидеть белеющую за Доном «главу» еланской церкви.

Красный Яр... малая моя родина. Мимо него из хутора, названного Краснояровским, ходил я шесть лет в Еланскую школу, вовсе не подозревая, что негромкий этот уголок донской земли давно прописан в одной из вершинных книг XX века.

Как известно из автобиографии писателя, в 1918 году, когда оккупационные немецкие войска подходили к Богучару, где тринадцатилетний Шолохов учился в гимназии, он прервал обучение и уехал домой. «До занятия Донской области Красной Армией жил на территории белого казачьего правительства».

Именно в Плешаковском он видел не издали, а вблизи, непримиримую ярость Гражданской войны. Средины в этом противоборстве не было, и потому оно носило исключительно жестокий характер. Правда, какое-то время у людей теплилась надежда, что после разгрома белых война пойдет на убыль. Однако конфликт на Дону только усугубился. И особенно зловещую роль здесь сыграла спущенная в начале 1919 года директива ВЦИК по казачьему вопросу, подписанная Троцким и Свердловым.

В известном письме от 6 июля 1931 года к А. М.Горькому Шолохов так оценивал этот документ: «Примером яркой ошибки может служить политика «расказачивания» донского казачества весной 1919 года, которая привела к поголовному восстанию многих станиц Донской области в тылу Красной Армии...»

Шолохов, как он признавался Горькому, в «Тихом Доне» сознательно не упомянул о таких фактах, послуживших непосредственной причиной восстания, как бессудную казнь в Мигулинской станице 62 стариков или расстрелы в станицах Казанской и Шумилинской, где количество уничтоженных казаков «…в течение 6 дней достигло солидной цифры 400 с лишним человек».

Расказачивание не обошло стороной и хутора Еланской станицы. В романе Шолохов подробно описывает случаи насилия на донской земле. Некоторые из них имеют непосредственное отношение к краснояровским казакам. В XXVIII главе третьей книги «Тихого Дона» хозяин кизячного сарая, где скрывался от преследования Григорий, не без восторга сообщает: — В Еланской первым поднялся Красноярский хутор. Позавчера двадцать еланских коммунов пошли на Кривской и Плешаковский рестовать казаков, а красноярские прослыхали такое дело, собрались и решили: «Докель мы будем терпеть смывание? Отцов наших забирают, доберутся и до нас. Седлай коней, пойдем, отобьем арестованных. Собрались человек пятнадцать, все ухи-ребята. Повел их боевой казачишка Атланов... Через Дон прискакали на Плешаков. Коммуны у Мельникова на базу отдыхают. Кинулись красноярцы на баз в атаку в конном строю, а баз-то обнесенный каменной огорожей. Они напхнулись да назад. Коммуняки убили у них одного казака, царство ему небесное. Вдарили вдогон, он с лошади сорвался и повис на плетне. Принесли его плешаковские казаки к станичным конюшням. А у него, у любушки, в руке плетка застыла...

(Продолжение) 

Источник: газета «Коммуна» №101 (25929), 13.07.2012г.